За решеткой – 3
За решетку Михаил (имя изменено) попал первый раз, когда ему исполнилось 47 лет. Суд признал его виновным в смерти жены.
- Она пила и гуляла, а я пахал. Очередной скандал закончился дракой. Не рассчитал свои силы и убил, - вспоминает мой собеседник. В милицию об убийстве Михаил сообщил сам. Приехали, надели наручники и даже на похороны не отпустили.
Девять лет лишения свободы - таков был вердикт Фемиды. После подачи апелляционной жалобы срок наказания уменьшили на два года. Из семи лет три с половиной года Михаил провел в исправительной колонии.
- На зоне мы жили в бараках, человек по сто. В шесть утра подъем, полчаса завтрак - и на работу. Кормежка - тухлая хамса и баланда. Жили за счет харчей, которые присылали в посылках родственники, картошку или вермишель на плитке сами варили. Я работал сварщиком, в месяц зарабатывал по 75 грн., но обменять деньги на продукты питания в магазине не удавалось. Туда даже чай и курево завозили нерегулярно. Если бы не помощь из дому, ноги бы протянул. Из развлечений - один телевизор на весь барак. Иногда с проверкой заходил прокурор или ОМОНовцы устраивали «чистку» и часовую «растяжку». Эти первые три с половиной года были самыми тяжелыми. Но не пропал, землячки помогли.
- Болеть за решеткой нельзя, - убежденно говорит Михаил. - Хорошие лекарства от язвы желудка, которые передавали мне родственники, ни разу не удавалось получить в медпункте и выпить. Когда прихватывала боль, местный врач делал вид, будто не знает, какие лекарства нужны и куда они исчезли. Даже когда зэкам случалось травмироваться, врачи рыбацкими лесками пришивали оторванные на станках пальцы. Мы смеялись: мол, еще крючок прицепили бы - и удочка готова.
- Жизнь в поселении (это послабляющая мера наказания), куда я был переведен из колонии, только на первый взгляд кажется лучше. Мы, как рабы, пахали на сельхозплантациях, а прапорщики следили за нами в бинокль и каждые полчаса делали перекличку. Раз в день нас строем водили в сельский магазин, где при наличии денег можно было купить все. Отоваривались на деньги, которые привозили родственники. А те, которые сами зарабатывали, числились только на бумаге. В тюремном магазине та же история - нужны реальные деньги.
За свидание с родственниками в поселении тоже приходилось платить наличными - 4 грн. с человека за четыре часа. Когда ко мне приезжали брат и мама, очень удивлялись, почему меня не могут отпустить на свидание в счет моих кровно заработанных. Кормили в поселении намного лучше, чем в колонии: свежие овощи и фрукты, мясо. Но многие не выдерживали физических нагрузок и делали все, чтобы вернуться обратно на зону. Устроить это было несложно: нашел водки, напился, на пять суток посадили на «яму» (в камеру штрафного изолятора), а потом вернули в колонию.
- Это было в поселении, - вспоминает Михаил. - Однажды шел с работы, на мельнице сеяли муку. Пошел сильный дождь, потом град. А тут прапорщик давай нас заставлять семечки на машину грузить. Погрузчик был в ужасном состоянии: оголенные провода, искры летели во все стороны. Словом, пойди мы туда, кого-то бы точно током прибило. Взяли и все вместе отказались. Конечно, всех тут же наказали, посадили на «яму» кого на четыре, кого на пять дней. После того как мы дружно объявили голодовку, к нам приехал прокурор, справедливость восторжествовала. Оголенные провода заменили, а с нас досрочно сняли наказание.
У зэков тоже бывают праздники, они тоже отмечают дни рождения и Новый год. Михаил рассказал, что торты делали сами, из коржей и сгущенки. Варили ведро «чифира» (крепкого чая), созывали земляков и друзей. Подарки, например, новый спортивный костюм, присылали родственники. Кстати, любую «шмотку» в зоне можно обменять. Казенная кухня в праздничные дни тоже становится лучше, хотя и далека от домашней.
Вернуться к свободной жизни Михаилу помогла старшая дочь. На одном из городских предприятий она взяла справку, в которой указывалось, что заключенному предоставят рабочее место. Только после этого стало возможным рассмотрение вопроса о смене работы в колонии-поселении на работу в Мелитополе. Из поселения Михаил уезжал с двадцаткой в кармане. Выплатить всю заработанную им сумму (около тысячи гривен) не смогли из-за отсутствия денег. Пришлось брать натурой, точнее - макухой, которую выписали по 80 коп. за килограмм. А некоторые так и уезжали ни с чем.
- Один мой знакомый из Акимовского района обратился к прокурору, который помог ему вернуть заработанное, - рассказывает Михаил. - Так они ему 800 грн. мелочью дали. Приехал он домой в село с мешком денег и говорит матери: смотри, сколько я на зоне заработал, до конца жизни хватит. Мать чуть инфаркт не хватил, а он все мелочь не тратил, хотел как реликвию оставить, да жить было не на что...
Первые сутки на воле у Михаила были самыми счастливыми. Две дочери, внуки, брат, 83-летняя мать не могли нарадоваться возвращению родного человека. Сегодня Михаил исправно трудится на заводе и получает «чистыми» (с учетом выплат в пользу государства и налогов) около 500 грн. Этого заработка, да еще пенсии старенькой мамы едва хватает на жизнь, а тут еще младшая дочь школу заканчивает, хочет дальше учиться. Михаил уже побывал у юриста и надеется, что вскоре ему удастся досрочно погасить судимость. И тогда он будет работать на семью, а не на государство.
P. S. Проверить приведенные факты редакции не под силу. Хочется верить, что Михаил рассказал именно ту правду о жизни за решеткой, о которой умалчивают чиновники из департамента. Впрочем, «МВ» готовы предоставить возможность высказаться всем желающим.