Кровь не простят. Условия помилования Тимошенко

О возможном пожизненном заключении бывшей соратницы Владимир Олийнык говорит без эмоций. И хотя он не произносит прямо, между строк читается: варианты досрочного освобождения экс-премьера уже не рассматриваются.

Генпрокурор Виктор Пшонка, по сути, обвинил Юлию Тимошенко в убийстве и пригрозил пожизненным заключением. Вы не видите здесь нарушения презумпции невиновности?

Виктор Павлович сказал: мы вручили повестку о подозрении в совершении преступления. Никто не говорил о виновности. Виновным человека называют только после решения суда. А что касается подозрений, то по новому УПК сразу предъявляется не обвинение, а сообщение о подозрении в совершении правонарушения. После того как подозреваемый ознакомится с документами, начнутся процессуальные действия, и только потом будут обвинения.

Тем не менее это заявление прозвучало на весь мир. Зачем дразнить Европу очередным делом Тимошенко в канун важного для Украины саммита Украина — ЕС?

Практики согласования алгоритма уголовных дел с какими-то важными политическими событиями нет ни в Европе, ни в Штатах. Это в СССР существовал принцип «не нужно портить праздник». Готовы материалы — их озвучивают. Процесс будет открытым, по этой статье предусмотрен суд присяжных, которого так хотела Юлия Владимировна. И если не найдётся доказательств, то не важно, какое решение примет суд, важно, какое решение вынесет общество. Если бы мне сейчас сказали, что меня подозревают в убийстве Щербаня, я бы ответил: срочно пойдёмте в суд! Там будут свидетели, которых можно допросить, документы, которые нельзя придумать. Казалось бы, та сторона заинтересована ускорить этот процесс, разбить в пух и прав доказательства власти, но почему-то затягивает.

И почему?

Общество много чего прощает политикам. Но кровь не простит никому. И как только люди почувствуют прямую или опосредованную причастность политика к убийству и крови, народ его осудит. И это может означать политическую смерть. Они это, наверное, понимают.

Если верить адвокату Сергею Власенко, есть основания говорить об угрозе жизни Тимошенко. Вы, как и многие ваши однопартийцы, считаете, что у неё обычный радикулит?

Я был удивлён, узнав, что лечение финансирует правительство Германии. Хотел бы верить, что врачи клиники «Шарите» квалифицированны. Но если за год не поставить человека на ноги, возникают вопросы. На тему здоровья тяжело рассуждать. Юлии Владимировне желаю крепкого здоровья. Но нужно дать ответ официальный. И наши, и немецкие врачи должны чётко сказать, что с ней такое. Если всё так серьёзно — дайте ей инвалидность. Я лично поддержал идею оппозиционеров провести внеочередную сессию парламента, хочу услышать с трибуны о состоянии здоровья Тимошенко. Узнать, почему она не может общаться со следователем и прокурором, но зато к ней ходят тысячи посетителей по политическим вопросам.

А почему, несмотря на неприкосновенность, из больницы силой вытолкали депутатов Александру Кужель, Татьяну Слюз и Людмилу Денисову?

Надо разобраться с понятием неприкосновенности. Депутат не имеет права делать абсолютно всё, что ему вздумается. Статья 27 закона о статусе народных депутатов гласит: их нельзя арестовывать, задерживать, проводить обыски и так далее. Но административный штраф выписать можно. Если парламентариев вытесняют из помещения, где они не имеют права находиться, это не арест, а адекватная мера. И не надо просто показывать синяки. Я-то знаю, что бывает разная степень повреждений. Вот если бы Кужель сняла побои, то эксперты доказали бы — били её или просто за руку взяли. Но она не пошла.

Одно из требований женщин-депутатов — снять камеры наблюдения в палате Тимошенко. Оно законно?

Я у Кужель спросил: «А откуда вы знаете, что там камеры в палате стоят?» А она мне говорит: «А там что-то мигало». Если ставят камеры, то ничего не мигает, потому что их оборудуют специалисты. Тем более депутаты не были допущены в палату и описывали схему камер с чьих-то слов. Сами же руководители пенитенциарной службы признали, что видео пишут (что касается его обнародования — это другая история), потому что клиент особенный, а они несут ответственность за жизнь и здоровье этого человека. Тимошенко способна на провокацию, поэтому они в пределах своей компетенции и приглядывают. Моё мнение: видео нельзя снимать в душе, в туалете. Но там и не снимают. Вы же нигде не видели это видео? Конёк Тимошенко в том, что она всегда обостряет конфликт. Я разговаривал с руководителем пенитенциарной службы, и он мне говорит, мол, у меня проблемы — люди отказываются работать, потому что им угрожает её окружение, а сама она такой скандальный человек, к которому нельзя применить обычные меры — карцер и так далее.

Президент может помиловать Тимошенко? Или он будет ждать от неё соответствующей просьбы?

Помилование — это индивидуальный акт гуманизма по отношению к конкретному человеку. И если процедура предусматривает соответствующее заявление, это не просто так. А что если человек скажет: «Да не хочу я вашего помилования, я вас об этом не просил. Я буду сидеть, потому что мне оправдание нужно». А тут не только обращения нет, она ещё открыто заявляет, что не будет ничего просить! Так что, президент «Христа ради» должен сам её упрашивать выйти на волю? У меня в практике был случай, когда мужик просился в тюрьму, его выгоняли, а он всё равно просился, говорил, там кормят хорошо. Так что нужно писать заявление, чтобы не было недопонимания. И Юлия Владимировна должна написать, без этого никак.

Владимир Олийнык

Народный депутат от Партии регионов, замглавы Комитета по вопросам обеспечения законодательной деятельности.

Особые приметы: в парламент попал в 2006 году под №30 в списке Блока Юлии Тимошенко. Но на досрочных выборах 2007 года уже баллотировался в списках Партии регионов. Во время выборов 2012-го получил 17-е место в списке ПР. «Я ушёл от вас, потому что вы предали нас... Я ни одного дня не работал во власти. Вы не допускали меня. А я способный», — заявил он однажды Александру Турчинову.

Почему он: бывший соратник Тимошенко сегодня предлагает дать ей инвалидность.

Полина Грей, Фокус.