Скандала не случилось: как общественники инспектировали онкодиспансер
Просмотров: 2282
4 серпня 2017 15:38
В онкодиспанере Мелитополя активисты искали запах краски
«Приезжайте, мы проведем проверку в онкодиспансере, там пациентам в эдакую жару мешает запах краски!», – так по телефону журналиста «МВ» на внеплановую проверку в Мелитопольский областного онкодиспансер пригласила председатель Общественного совета Мелитополя Ирина Синдели.
Никакого запаха в палатах отделения онкохирургии, расположенного на втором этаже диспансера, не было. Общественники ходили, а следом за ними с камерами, диктофонами и записными книжками «вынюхивали» запах краски журналисты – запаха не чувствовалось. Заглядывали в палаты – результат тот же. Правда, в тех палатах, с чьей стороны светило солнце, было жарко, Ирина Синдели с термометром в руках отметила, что в помещениях температура достигала 30 градусов. Но все окна прикрыты белыми новыми жалюзи, без которых в палатах было бы, несомненно, еще жарче.
—Почему у вас так жарко?! – спросила Ирина Синдели медиков.
—Государство пока не профинансировало покупку кондиционеров, хотя мы до конца текущего года наметили установить два мощных кондиционера, – ответил заведующий отделением Александр Позняков. – Мы из-за тендеров с января вообще не получали никакого финансирования.
—А почему у вас на этаже, да еще и летом, в такую жару, ведутся ремонтные работы? Они ведь мешают пациентам!
—А когда же мне их делать, ремонты-то? Только летом, – ответил врач Позняков.
—Отселили бы пациентов, чтобы спокойно делать ремонт!
—Нам их просто некуда отселять, новый корпус по-прежнему не готов. Хотите посмотреть, в каком состоянии этот недостроенный корпус?
Все дружно захотели и посмотрели. Нас провели в корпус (он там за дверью, совсем рядом, даже на улицу выходить не пришлось), и мы увидели лишь кирпичные стены, хотя и с окнами. Да, сюда отселять никого нельзя, тем более онкобольных.
—Для достройки этого корпуса нужно 10 миллионов гривен, – сказал, показав общественникам и журналистам каменные стены, зам. главврача диспансера Вячеслав Тупикин.
—Почему же вы не требуете от областной власти денег? – спросила Ирина Синдели.
—И требуем, и просим, еще и пишем по три-четыре письма ежегодно, но средств нам пока не перечислено.
Пока общественники инспектировали диспансер, автор сих строк заглянул и в туалеты, и в палаты онкохирургического отделения – всюду хороший ремонт, стены выровнены и окрашены, потолки побелены, а на полах новый линолеум. В мужском туалете две нормальных туалетных кабинки и одна душевая. В женском туалете одна туалетная кабинка новая, а одна старая. Все тумбочки в палатах новые, а вот кроватей новых пока мало – они есть в палатах интенсивной терапии и по одной новой кровати в некоторых других палатах. Правда, старые кровати неплохо подремонтированы. В столовой новые столы и стулья, два телевизора и три холодильника, все работают. Шкафы у медсестры полны новых и чистых пододеяльников и простыней. Тарелки в столовой – с голубой каемкой.
Встал вопрос и о благотворительном взносе в размере в 400 гривен, который, по утверждению общественников, обязателен для всех, кто хочет лечиться в диспансере. Медсестры утверждают: людей предупреждают о том, что 400 гривен – это благотворительный взнос, что он не обязателен: «У нас проходят лечение даже те люди, кто этого взноса не платил».
Проверить слова медиков удалось в поликлинике, куда я пошел пообщаться с пациентами (говорить с больными, на которых смотрят медики, было бы необъективно). Одна из женщин ответила на мои вопросы на лестнице, чтобы никто нас не видел и не слышал:
—Скажите, а здесь благотворительный взнос при поступлении обязателен?
—Нет, хотя я все-таки, когда проходила лечение, заплатила. Кажется, это стоит 400 гривен.
—Почему заплатили? Это же не обязательно!
—Я посчитала, что койка с постелью, плюс питание – это стоит того, чтобы заплатить.
—Вы врачу в руки давали эти деньги?
—Нет, я заплатила официально, через кассу.
Никакого запаха в палатах отделения онкохирургии, расположенного на втором этаже диспансера, не было. Общественники ходили, а следом за ними с камерами, диктофонами и записными книжками «вынюхивали» запах краски журналисты – запаха не чувствовалось. Заглядывали в палаты – результат тот же. Правда, в тех палатах, с чьей стороны светило солнце, было жарко, Ирина Синдели с термометром в руках отметила, что в помещениях температура достигала 30 градусов. Но все окна прикрыты белыми новыми жалюзи, без которых в палатах было бы, несомненно, еще жарче.
—Почему у вас так жарко?! – спросила Ирина Синдели медиков.
—Государство пока не профинансировало покупку кондиционеров, хотя мы до конца текущего года наметили установить два мощных кондиционера, – ответил заведующий отделением Александр Позняков. – Мы из-за тендеров с января вообще не получали никакого финансирования.
—А почему у вас на этаже, да еще и летом, в такую жару, ведутся ремонтные работы? Они ведь мешают пациентам!
—А когда же мне их делать, ремонты-то? Только летом, – ответил врач Позняков.
—Отселили бы пациентов, чтобы спокойно делать ремонт!
—Нам их просто некуда отселять, новый корпус по-прежнему не готов. Хотите посмотреть, в каком состоянии этот недостроенный корпус?
Все дружно захотели и посмотрели. Нас провели в корпус (он там за дверью, совсем рядом, даже на улицу выходить не пришлось), и мы увидели лишь кирпичные стены, хотя и с окнами. Да, сюда отселять никого нельзя, тем более онкобольных.
—Для достройки этого корпуса нужно 10 миллионов гривен, – сказал, показав общественникам и журналистам каменные стены, зам. главврача диспансера Вячеслав Тупикин.
—Почему же вы не требуете от областной власти денег? – спросила Ирина Синдели.
—И требуем, и просим, еще и пишем по три-четыре письма ежегодно, но средств нам пока не перечислено.
Пока общественники инспектировали диспансер, автор сих строк заглянул и в туалеты, и в палаты онкохирургического отделения – всюду хороший ремонт, стены выровнены и окрашены, потолки побелены, а на полах новый линолеум. В мужском туалете две нормальных туалетных кабинки и одна душевая. В женском туалете одна туалетная кабинка новая, а одна старая. Все тумбочки в палатах новые, а вот кроватей новых пока мало – они есть в палатах интенсивной терапии и по одной новой кровати в некоторых других палатах. Правда, старые кровати неплохо подремонтированы. В столовой новые столы и стулья, два телевизора и три холодильника, все работают. Шкафы у медсестры полны новых и чистых пододеяльников и простыней. Тарелки в столовой – с голубой каемкой.
Встал вопрос и о благотворительном взносе в размере в 400 гривен, который, по утверждению общественников, обязателен для всех, кто хочет лечиться в диспансере. Медсестры утверждают: людей предупреждают о том, что 400 гривен – это благотворительный взнос, что он не обязателен: «У нас проходят лечение даже те люди, кто этого взноса не платил».
Проверить слова медиков удалось в поликлинике, куда я пошел пообщаться с пациентами (говорить с больными, на которых смотрят медики, было бы необъективно). Одна из женщин ответила на мои вопросы на лестнице, чтобы никто нас не видел и не слышал:
—Скажите, а здесь благотворительный взнос при поступлении обязателен?
—Нет, хотя я все-таки, когда проходила лечение, заплатила. Кажется, это стоит 400 гривен.
—Почему заплатили? Это же не обязательно!
—Я посчитала, что койка с постелью, плюс питание – это стоит того, чтобы заплатить.
—Вы врачу в руки давали эти деньги?
—Нет, я заплатила официально, через кассу.