Сделка с совестью
Отчаяние в глазах, обида на окружающий мир и Бога в словах - таким предстал перед корреспондентами «МВ» Юрий Хлебов, работник завода «Гидромаш». Он пришел к журналистам искать заступничества от свалившихся на голову его восемнадцатилетнего сына несправедливости и беспредела. Если вкратце, нестандартная история выглядит так.
Клавдия Хомякова, бабушка Антона по матери в возрасте 77 лет, буквально за несколько дней до смерти продала свою двухкомнатную квартиру православному священнику Алексею Кляхину. Договор купли-продажи был заключен в присутствии нотариуса 27 июня 2008 г. (В этот же день была взята в МБТИ и выписка из реестра прав собственности на недвижимое имущество. Интересно, кем, если хозяйка уже не вставала?) А 5 июля Клавдии Андреевны не стало. На тот момент никто о сделке не подозревал. Все: и родственники, и соседи - были уверены, что квартира отойдет по наследству единственному, горячо любимому внуку покойной.
Поэтому новость о продаже квартиры прозвучала как гром среди ясного неба. В защиту интересов юноши, на тот момент несовершеннолетнего, выступила межрайонная прокуратура, подав в суд иск о расторжении договора купли-продажи. Рассмотрение дела в силу разных причин затягивается: то иск уточнялся, то третьи лица в суд не являлись. Но арест на спорное имущество наложен судом (определение вынесено 28 декабря 2008 г.), так что сделки с квартирой до рассмотрения дела по сути невозможны.
А теперь - подробности, собранные по крупицам в беседах с родственниками, соседями, медиками.
Мама Антона умерла в 2003 г., в 45 лет. С тех пор заботу о внуке взяла на себя Клавдия Андреевна. Поскольку у мальчика был врожденный порок сердца, она добилась, чтобы ему сделали операцию, возила к врачам, на консультации в Симферополь, Запорожье. А последние три года внук уже жил у бабушки и заботился о ней. Сопровождал на прогулках, в больницу. Готовил еду и даже научился делать уколы. Бабушка об этом с гордостью рассказывала своему участковому врачу.
В июне Клавдии Андреевне поставили страшный диагноз: карцинома желудка (злокачественное заболевание). И от нее, бывшего медика, скрывать этого не стали. Так что свой приговор она знала. По словам медсестер, которые посещали больную на дому и делали с целью обезболивания инъекции морфина, их всегда встречал и расписывался за лекарство именно Антон. А трамадол, который врач назначил для усиления обезболивающего эффекта, юноша вводил собственноручно.
Клавдия Андреевна на дух не переносила зятя, обвиняла его в смерти единственной дочери. И переживала за внука: протянуть бы на этом свете до его совершеннолетия, а то оставит парня родной отец без квартиры.
Будучи верующим человеком, покойная общалась с отцом Алексеем. Прихожанок церкви, хоть и не часто, но тоже видели в ее квартире. Соседи говорят, что был случай - и ночевали, когда внука не было дома.
Во время поминального обеда родственники дружно советовали Антону, который прописан в доме отца, как можно быстрее прописаться в квартире. Он стал искать документы, а их нет. И тут выяснилось, что у жилья новый собственник - отец Алексей. Он предъявил двоюродным тетям Антона копии договора купли-продажи, регистрации недвижимости. И, как вспоминала Наталья Пашкалян, заверил, что квартира ему не нужна: мол, когда Антон женится, он ее вернет. А пока пусть, сказал, живет, ремонтирует.
Между тем священник сменил в квартире замок, и вскоре наследник в нее даже зайти не смог, хотя внутри остались его личные вещи. Все это время квитанции за коммунальные услуги соседка добросовестно отдает Антону. И вплоть до февраля он их оплачивал: за три последних месяца за телефон, например, выложил 163 грн.
Как говорят соседи, в бывшей квартире Клавдии Андреевны после ее смерти жили молодые люди. Квартира, несмотря на наложенный арест, до сих пор не опечатана. И, опять-таки, по словам соседей, визитеры в ней по-прежнему бывают. Только раньше громко хлопали дверью, а сейчас появляются реже и стараются прошмыгнуть очень тихо.
Так или иначе, родственницы Хлебовых поверили в «благие намерения» священника, Антон с отцом - нет.
- Кляхин, - считают они, - воспользовался тяжелым, неадекватным состоянием бабушки. И деньги - 18 тысяч 391 гривню (это балансовая стоимость квартиры, которая значится в договоре, а рыночная, не секрет, в несколько раз выше) - никто в глаза не видел. И подпись на документе явно не покойной.
Для сравнения они предъявили автографы Клавдии Андреевны на удостоверении и на договоре купли-продажи. На мой взгляд - никакого сходства. Но точный ответ может дать только почерковедческая экспертиза.
Еще категоричней соседка Пелагея Калитина:
- Не продавала Клавдия квартиру и не сдавала. Я ее постоянно навещала, последний раз - за три дня до смерти. Ничего не говорила о сделке. Да и как она могла обидеть сироту, если только о его судьбе и переживала?
За неделю до смерти К. Хомяковой у нее побывала участковый врач Татьяна Дорофеевская. И разговор снова крутился вокруг Антона:
- Клавдия Андреевна очень беспокоилась, - говорит доктор, - как бы Антон не остался без квартиры. И ни о какой сделке не заикалась. Поэтому невозможно поверить в продажу квартиры. Разве что в состоянии аффекта можно такое совершить!
Впрочем, свидетельств о том, что Клавдия Андреевна была не в себе, нет. По заключению медиков, «морфин на психику человека не влияет, но может вызвать заторможенность, сонливость». Родственники и соседи подтверждают, что К. Хомякова до последних дней была в здравом уме.
На этом настаивает и А. Кляхин. Решение, сказал мне по телефону священник, женщина принимала, полностью отдавая себе отчет в происходящем. Мол, хотела помочь церкви. И еще добавил, что собирался решить проблему с Хлебовыми миром (что под этим подразумевается, не разъяснил) - они отказались. Теперь пусть точки над «i» расставляет суд. Встретиться с корреспондентом А. Кляхин наотрез отказался: дескать, он в этом не заинтересован. И вообще: «Вы не имеете права выносить сор из избы!»
А священник, выходит, имеет право лишать молодого человека наследства? Покупать квартиру у верующей женщины на бумаге за копейки, а на деле и вовсе за нее не платить? Не могли же деньги испариться!
Правда, в прокуратуре доказательств манипуляций не нашли, договор купли-продажи заверен нотариусом. Но старшие помощники межрайонного прокурора Наталья Неровная и Татьяна Добровольская утверждают: есть все основания считать, что А. Кляхин воспользовался болезненным состоянием К. Хомяковой и ввел ее в обман по поводу фактической стоимости квартиры. К тому же они не сомневаются, что с помощью этой сделки священник получил незаслуженные блага. Поэтому правоохранители выступают в интересах Антона и оспаривают договор купли-продажи, а также свидетельство о праве собственности на квартиру за А. Кляхиным. Ведь мальчик - инвалид с детства и был на момент сделки несовершеннолетним.
Но с правовой точки зрения придраться, по мнению Н. Неровной и Т. Добровольской, очень сложно. Поэтому гарантий выиграть дело они не дают.
Так что пока можно говорить лишь о моральной стороне дела. Ведь воспользовался моментом не кто-нибудь, а священник, который от имени Бога отпускает грехи, призывает к покаянию. Раньше, в девяностых годах, А. Кляхин был благочинным в соборе Александра Невского, сейчас является настоятелем Покровского храма в с. Терпенье. Не укладывается в голове такое поведение служителя церкви.
Трудно понять и другое. Почему родственники не попытались заранее обсудить со смертельно больной женщиной квартирный вопрос? Почему она, прекрасно зная, что приближается конец, не заикнулась о завещании? Может быть, на этот поступок ее толкнули любовь к внуку и ненависть к зятю, а также неиссякаемая вера в порядочность священника, которому сан не позволит обидеть ее внука, единственного наследника?..