Звезда и Вера

Муж, жена и трое детей оказались отрезанными от дома. Немцы прут и неровен час, скоро будут здесь. Главу семьи вот-вот заберут в армию. Беда, просто беда! Хорошо, родственник из Троицкого согласился принять их. А 6 августа проводили сибиряки своего кормильца воевать. Расстались, слезы утерли... И только после войны узнали, что был их Федор Зиновьевич тяжело ранен под Севастополем, а потом пропал без вести. В 43-м фронт снова подходил к их селу.

- Троицкое бомбят, - вспоминает Вера Федоровна, - а я как старшая сестра обниму братиков и сижу с ними в уголочке хаты. Немцы где-то голгочут, мама на дворе под стенкой ямку копает для зерна - на черный день. Немец с улицы вбегает, автомат на маму наставил и выгнал рыть окопы. Мы тем временем пшеничку в ямке присыпали...

Потом всех сельчан немцы выгнали из хат и колонной погнали в сторону Каховки. Несколько семей уговорились: как только будут идти вдоль поля кукурузы или подсолнуха - бежать. Так и сделали. За ними никто не гнался, постреляли вслед и все.

Стали они пробираться поближе к людям. Ночью идут, днем лежат, прячутся. Дошли до лесополосы у села Спасского. Руками выгребли себе окопчик, какими-то палками, ветками прикрыли, тут с месяц и прожили. В поисках еды женщины ходили по полям, по селам. А потом их окопчики оказались на самой линии фронта, меж двух огней. С одной стороны наши стреляют, с другой - немцы. Среди беженцев появились убитые, раненые.

В конце концов война покатилась дальше. Вернулись они в Троицкое, а дом разорен, разграблен, вокруг заминировано. В общем, продали кое-какие вещи и купили себе «курятничек» в соседней Прилуковке. В нем и перезимовали. А с весны начали строиться.

Жизнь шла своим чередом. Один брат Веры пошел в армию, другой - учиться на инженера. Вера с мамой остались в селе: мама, как и до войны, - дояркой, Вера пасла барашек и телят, работала в поле. Жили, как говорится, голые и босые, терпели холод и жару. В 1947 г. разразился страшный голод. Люди ели лебеду, искали по посадкам щавель.

Веру поставили звеньевой полеводческой бригады. Звучит красиво, а на самом деле - изо дня в день с утра до вечера махать тяпкой: полоть, прореживать, окучивать. Сто раз липким пoтом обольешься, к вечеру ни рук, ни спины не чувствуешь.

В те времена на селе работали не за деньги (их не платили). Вышел на работу - учетчик тебе в бумагах ставит «палочку». За каждый отработанный «трудодень» выдавали кое-какие продукты. Как раз в начале 50-х годов пришел приказ: в их колхозе имени Буденного садить хлопчатник. За него даже обещали платить. Немного - полтинник за килограмм, но деньгами. Вера тогда только замуж вышла, жила со свекровью. Мужа забрали на четыре года в морфлот служить, а она осталась «в положении». Надо было думать о заработке. Они с подругами старались попасть на хлопок.

Так окрестили хлопок журналисты. Доставалось это «золото» тяжким трудом. Почти никакой механизации на хлопке, конечно, не было. Появились всходы - их надо прорывать, если редкие - подсаживать, если сухо - поливать (само собой, вручную). Чуть поднялись стебельки - пасынковать, обрывать лишние побеги, потом прищипывать верхушки, чтоб кустился. И все время полоть, чтобы не зарастал сорняками. Дозревала «вата» неравномерно, поэтому один раз проходили рядки и в фартуки собирали зрелые коробочки. А через время в мешки обрывали остальные. Таскаешь эти мешки за собой по длиннющим рядкам - руки обрываются. На поле выходили с зарей, иногда часа в три утра, и трудились до заката. Короче, как говорит сейчас Вера Федоровна, «хлопок любит труд».

Но о главной трудности мы еще не вспомнили. Наши края для хлопчатника - не самые подходящие: лето коротковато, он не всегда успевает вызреть. Урожай собирали, бывало, в ноябре, под дождями, по грязи. Те, кто в войну жил в Средней Азии, глядя на наш хлопчатник, усмехались. Потому что у нас кустики не доходили до колена. Хлопотать над ними приходилось согнувшись. Поработаешь на поле часов пятнадцать - и уже тебе ни согнуться, ни разогнуться.

В 1951 г. урожай хлопка выдался неплохим. Верино звено вырастило тогда на своем поле почти 180 кг хлопка. Большие мешки с хлопком со всего колхоза возили и возили на ток, сушили, паковали и увозили в Мелитополь (где был, кстати, хлопкозавод). Начальство устроило собрание, обрадовало полеводов: мол, представлены будете к высоким наградам. Ну, девчата «спасибо» сказали, а назавтра снова на работу вышли, молотили коробочки хлопка, отделяя «вату». На улице дождик сеет. Пришла Вера вечером домой, а наутро... родила близнецов! Один сыночек, правда, только до вечера и дожил. Да и второй, Сашенька, слабеньким родился. Но выходили.

В мае в районной газете напечатали указ - семеро хлопководов из колхоза им. Буденного стали Героями Социалистического Труда: Надя Андрианова, Мария Белоусова, две Любы - Верещагина и Платонова, Лена Гнеушева, Нина Уварова и она, Вера Мишакова. И еще сорок с лишним человек наградили орденами и медалями.

Когда им вручат награды, никто не знал. Постепенно, за ежедневными трудами разговоры о событии приутихли. Но вот однажды прямо на поле приехали и говорят: «Девчата, быстренько собирайтесь, поедем в Вознесенку, вас награждать будут». Кто-то несмело спросил: «А почему не в Москве? Чтоб в Кремле лично Калинин, как в газетах, торжественно...» - «Ну, девочки, вы ж понимаете: некогда - весна, поле не ждет, куда мы сейчас таких работниц отпустим?»

В Вознесенке шло какое-то совещание. И глава райкома партии пристегнул каждой орден Ленина и Золотую Звезду.

Можно сказать, благодаря хлопку Мишаковы стали материально лучше жить, одеваться. Но он год от году давал урожаи все ниже. Где-то в 1955 г. его сеять перестали. «И правильно, - считает Вера Федоровна, - уж больно трудоемкая культура».

У Мишаковых родилась дочь Ольга. Вера Федоровна ушла на ферму, муж Анатолий Степанович стал управляющим. Как-то доярки остались без бригадира. Уж как их управляющий ни уговаривал - никто не хочет: «Пусть твоя жена пойдет попробует!» - «Вера, - взмолился муж, - пойди хоть на полгода». Полгода истекли, а Вера Федоровна уходить не хочет! Так и работала.

Прошли годы. Дети выросли, пошли внуки. Вера Федоровна ходила на ферму, хлопотала дома. А когда подошел возраст, в собесе сказали: «Работающим пенсия не положена, выбирайте что-то одно». Дети в один голос: «Мама, у тебя персональная пенсия, хватит, наработалась, бросай!» Вера Федоровна подумала-подумала да и решилась.

- По утрам, - вспоминает она, - как на ферме мотор загудит, я вся подхватываюсь: господи, там дойка начинается, люди работают, а я лежу!

Не выдерживала: то в колхозе на буряках поработает, то на баштане. В конце концов сын забрал ее к себе в Мелитополь (Вера Федоровна шутит, что свою звезду она заработала вдвоем с сыном). Домашние ее любят, правнуки просто обожают. В доме тепло, уютно, ни в чем ей отказа нет. Конечно, не без проблем. Например, в соцзащите никак не оформят документы на положенный Герою Труда бесплатный проезд по району и по стране. Как-то даже расплакалась, когда один начальник сказал: «Не знаю, вы не у меня звезду свою заработали».

Конечно, сейчас у Веры Федоровны силы уже не те. Но характер не изменить: то посуду моет, то во дворе начнет хлопотать. И теперь уже от внуков слышит: «Бабушка, отдыхай!»