Целина Григория Сырцова
Может, так бы и стал Григорий трактористом в каком-нибудь колхозе на Мелитопольщине. Но однажды в училище объявили: приглашают комсомольцев на целину. Среди добровольцев отобрали человек тридцать. Так, получив диплом, Григорий с приятелями оказался в Казахстане (Казахстанский портал).
Вышли в Кустанае - сплошь одноэтажные дома, даром что город областной. Знакомство с новым местом начали со столовой. «Что, хлопцы, брать будем?» Читают в меню: «суп вермишелевый с мясом к.», «каша перловая с мясом к.». Что оно за «к» такое? Пока остальные соображали, Гриша в окно раздачи заглянул, вся кухня как на ладони. Плита, кастрюли, женщины хлопочут. Висит кусок мясной туши и... У туши конское копыто свисает! Тут-то до парней дошло, что в меню за буквой «к» скрывается. Взяли с маслом вермишель (без «к.»), чаем запили - и в путь.
На машинно-тракторной станции их разбросали по бригадам. «Пойдешь прицепщиком», - сказали Грише. Ему это показалось немного обидным: все-таки 19 лет, механизатор с дипломом, а диплом с отличием. Но им объяснили: тракторов пока не хватает, как новые поступят, так и сразу. Погрузились в кузов и поехали в свой «колхоз имени Хрущева», село Шишенка. По дороге машина останавливается, подбирают попутчиков. Те между собой разговаривают... по-немецки! Они, пережившие оккупацию, по-немецки несколько слов знали, ну, там, «шпрехен зи дойч» или «хенде хох». «Вася, - шепнул Гриша приятелю, - так мы, выходит, в плен попали!» Уже потом, на месте, парни увидели, что в их «казахском» колхозе казах-то один, бухгалтер. Остальные - немцы, выселенные из Украины и Поволжья, белорусы, прибалты, а в большинстве - русские. Отбывшие свои сроки в лагерях и сосланные «поднимать целину». Были и «бандеровцы» - отсидевшие свое западноукраинцы. Смешно: бывшим зэкам лет по тридцать-сорок, а им для маскировки комсомольские путевки выдали. Пусть кто попробует сказать, что не комсомол целину осваивает! Гришу и его друзей местные встретили словами: «Добрий день! Звідкіля ви, хлопці?» Оказалось, такие же, как они, из-под Киева.
Приставили прицепщика Сырцова к трактористу-немцу дяде Феде. Выехали в поле - бороновать вспаханное в прошлом году. Поле до горизонта, весна, солнце, небо синее... Дядя Федя от полноты чувств запел. Гриша чуть на пахоту от смеха не упал: впервые услышал песню на немецком. «Чего смеешься? - не понял дядя Федя. - Это «Интернационал».
Первого мая, после краткого собрания, завтрака в складчину и «фронтовых ста граммов», отправились сеять. Так сказать, встречать праздник трудовыми победами.
А через две недели они уже пахали целину. Огромные поля, ни деревца, ни кустика до горизонта. Все заросло серебристым ковылем. Плуг переворачивал пласты чернозема, превращая дикую степь в пашню.
Тем временем прошел май. Потом июнь, июль. И ни одного дождя. На полях не взошло ничего! В самом конце июля прошли хорошие дожди. Поля зазеленели. Осенью, по дождям, пока не грянули морозы, пшеницу скосили. Собрали меньше, чем посеяли! И что собрали? Зерно вызреть не успело, мокрое, плохое, девать его некуда. Скормить бы скоту, но в селе скота почти нет. Лошадей, правда, много, но те пасутся вольно, табунами в степи, зимой снег копытами разгребают и траву едят. А сугробы наметало - по самые крыши.
Не видя перспектив, не получая ожидаемых больших заработков, затерянные в бескрайней заснеженной степи, многие целинники стали уезжать. Тем более что кое-кого сорвали сюда зачем-то целыми семьями, а работы на всех нет. Но Гриша с приятелями в вагончике живет не тужит, ходит на танцы в клуб. Зимой работы никакой нет, скучновато. Взяли отпуск и поехали домой. Тут им, конечно, всеобщее внимание - «целинники приехали!» Через пару месяцев вернулись в Шишенку.
К этому времени романтики и энтузиазма у них поубавилось. Начальству сказали: «До осени доработаем и уедем насовсем». Удерживать их не могли: договоров никаких они не подписывали и не сосланные - могут жить, где хотят. Тем более держат на подхвате, техники не дают, а получает прицепщик заметно меньше тракториста-комбайнера.
Весной 1956 г. прошли хорошие дожди. Пшеница просто поперла! А тут и новая техника прибыла: тракторы, грузовики, комбайны. Охота уезжать у Григория сразу пропала. А потом как пошло зерно!.. Работали сутками, день и ночь, без выходных и бюллетеней. Ни танцев, ни выпивок. Такого урожая здесь отродясь не видали. А девать его некуда! Элеватор за 30 километров, машины возить зерно не успевают. Стали из комбайнов вываливать зерно в большие кучи прямо на поле, на стерню. Убирать хлеб не успевали, последний брали уже в сентябре, когда с неба сыпал мокрый снег. Где на поле кучи зерна вывезти не успели, там оно уже и проросло.
Работавшим здесь платили не только деньгами, но и «натурой». Скажем, в тот год заработали по четыре тонны зерна. Ему-то они были ни к чему, а вот для мамы, оставшейся в Орлово... Делалось так: Григорий сдал свое зерно на элеватор в Казахстане, получил за него деньги, документ, приехал зимой в отпуск. Мама выхлопотала грузовик, и поехали они на ближайший элеватор, в Светлодолинское. Тут выкупили зерно и торжественно привезли его в Орлово. Сельчане были в шоке: 19-летний парень заработал четыре тонны зерна! По тем временам настоящее богатство.
В 1956 г. в их колхозе побывал «высокий гость» - сам товарищ Хрущев. Он объезжал целину, в его свите был и предколхоза из Шишенки. Он и уговорил главу партии и правительства: мол, Никита Сергеевич, колхоз ваше имя с честью носит, люди вас ждут... В селе соорудили трибуну, песочком вокруг для культурности посыпали, ради такого праздника сделали день выходным, вина в сельмаг завезли. «Дорогой Никита Сергеевич», как положено, сказал речь. Типа: Америку догоним и перегоним, капитализм похороним, а коммунизм уже на горизонте. И, между прочим, дал дельный совет: «Вот вас, немцев, - обратился он к председателю колхоза, - называют колбасниками. Так заводите же свиней, берите зерно, кормите».
На следующий год Григория призвали в армию. Отслужил он три года и на целину уже не вернулся. Из писем знал: почти все приезжие уже разъехались.
Конечно, было там нелегко. Дорог нет, медпункта нет, свет дают только по вечерам. Всю зиму с городом никакого сообщения. Да и сколько можно жить в деревянных вагончиках?
В общем, вернулся Григорий домой. Работал в Мелитополе на заводах. Руки у него оказались золотыми, голова - светлой, и везде его ценили.
Три «целинных» года не пропали зря. Григорий Федорович маме помог, сам на ноги встал, опыта набрался. Мир и людей повидал - до того он дальше Запорожья не бывал.
- Знаете, - сказал он мне на прощанье, - однажды нас послали в Северный Казахстан цветущий лен убирать. Огромные поля ярко-голубого цвета. Это такое зрелище! Нет, конечно, я не жалею, что поехал на целину...