Загадки Александра Пэнна

Вы помните: наш земляк Александр Пэнн после долгих странствий и приключений оказался в Москве. Его стихи начали публиковаться, он стал приятелем Есенина, вошел в круг знакомых Маяковского и Пастернака. Непокорный нрав юноши сделал его врагом Советской власти и вынудил эмигрировать в Палестину. На «земле обетованной» поэт никак не мог найти себя. Он добивается руки и сердца красавицы Бэллы Дон, пытается покончить собой. Наконец, его избранница отвечает согласием... Разбитые сердца У Александра и Бэллы родилась дочь. Безработный Пэнн пытается поддержать семью чем умеет - уроками бокса. Но стихи рождаются в сердце, как и раньше, они просятся наружу.

Пэнн знакомится с известными поэтами, один из них учит его ивриту (в обмен на занятия боксом). Для театра Пэнн начал писать песни и переводить драмы, но в основном пропадает с приятелями в кафе, где легко оставляет скудные гонорары. Бэлла снова «в положении». Она хочет прервать беременность, но красноречие мужа останавливает ее: Пэнн клянется прекратить пьянки, найти приличную работу... У них родился сын Адам. В остальном все осталось по-старому.

Тель-Авив был маленьким, поэты в нем - наперечет. Высокий, шумный, сильный красавец притягивает внимание, и ему это по душе. Ему ведь только двадцать три! Пэнн носит высокие ботинки, жокейские бриджи, черную вышитую «русскую» рубашку (или шелковую желтую с нашитым вельветовым сердцем) и кожаный пиджак. Подвыпив, декламирует по-русски Есенина и Маяковского. Перед его обаянием не могут устоять женщины, молодые и не очень. «Когда мы только приехали в Израиль, а это было в 1973 г., - вспоминает сейчас Софья Моисеевна Лейн-Заферман, - как только в разговоре упоминалось имя Пэнна, все старушки устремляли мечтательный взгляд в небеса и восклицали: «Ах, как я была влюблена в него!»

В театре на репетиции Пэнн знакомится с примадонной - актрисой Ханной Рoвиной, которая старше его лет на пятнадцать. Он загорается ехать с театром на гастроли в Иорданию. Жена категорически против. Пэнн уезжает. Бэлла в отчаянье: денег нет, еды нет, на руках двое малышей. Как на грех, у сына острая кишечная инфекция. Врач отказывается лечить бесплатно. Мальчик умирает по дороге в больницу. Бэлла, ничего не сообщая мужу, забирает дочь и уходит к матери. Навсегда.

Ханна и Александр хорошо понимали друг друга. Не исключено, что они вообще говорили между собой по-русски. Ведь она родилась в Белоруссии, и когда вчерашний беспризорник Сашка Пепликер делал первые шаги по Москве, там же, в еврейском театре «Габима», уже играла главные роли Ханна Ровина. Потом театр уехал на гастроли на Запад и в Россию уже не вернулся (билеты в ленком). И вот пути двух звезд пересеклись.

За бурным романом поэта и актрисы следят тысячи людей (тогда ведь не было сериалов): восхищаются, осуждают, завидуют... «Ровину отвезли в больницу в Иерусалим! У них будет ребенок... Этот Пэнн!..»

Немолодая актриса чуть не погибла при родах. За нее переживала вся страна. На рынках спрашивали: «Ну как там она?» - и все понимали, о ком идет речь. Дочку актриса назвала Иланой, и счастливый Пэнн трогательно навещал их обеих в больнице. Здесь-то, в больнице, он и... влюбился - в медсестру Рахиль, которая ухаживала за Ровиной! Народ ахнул (напомню: это было полвека назад, нравы были строгими, слово «любовница» считалось неприличным).

Через год Рахиль родила девочку и вышла замуж за Пэнна. Вы не поверите - этот брак продлился почти сорок лет, до самой смерти поэта. Третью свою дочь Пэнн назвал Синильгой. На языке сибирских эвенков это означает «дочь снега». Красиво! (А может, его рассказы о детских странствиях по снегам Сибири не совсем и выдумка?)

«Маяковский Палестины» За первые нелегкие для него пять лет на новой родине Пэнн написал штук тридцать стихо-творений, трогательных и душевных. Очень мелодичные, они легко ложились на музыку и становились песнями. Пэнн собрал свои стихи в сборник с выразительным названием «Без крыши». Но денег на издание не нашел и махнул рукой. Как средневековый трубадур, он ездил по селениям и киббуцам и читал стихи со сцены. Как когда-то в Москве.

Правда, ситуация была иной. Народ тут относился к революционным идеям без симпатий. Идеи об «особости» евреев поддерживали, но насчет «пролетарии всех стран, соединяйтесь» сильно сомневались. Однако бунтарский характер не позволял Пэнну присоединиться к большинству. Предать то, во что веришь? Да ни за что! И пускай здесь коммунисты вне закона, в подполье. Он поможет людям задуматься и поведет за собой. «Мы наш, мы новый мир построим!..»

В стихах Пэнна становится все меньше лирики и все больше «политики». Он повторял путь одного из кумиров своей юности - Маяковского (кстати, позднее он перевел на иврит стихи и поэмы советского поэта). Резко сужался круг читателей, Пэнна отказывались считать своим другие поэты. Все труднее было найти газету или журнал, которые бы соглашались печатать «крамольные» строки. Когда песни на его стихи передавались по радио, то автора слов не называли. Гордый и независимый, он стойко держался пути, который выбрал сам. Но за этот выбор сам же дорого и заплатил.

Он прожил полвека, не издав ни одной своей книги. Наконец партия согласилась выпустить его первый сборник. Правда, потребовали изъять «националистические» стихи - как раз те, которые Пэнну были особенно дороги. Поэт предлагает сборник другим издательствам, но там возражают уже против других стихов или просто не хотят иметь дела с коммунистом. Измученный многолетней болезнью (диабет), обессилевший в неравной борьбе, Пэнн смиряется, и урезанная книга, единственная в его жизни, выходит. Ее под названием «Сердце в пути» издают в СССР. Пэнн стал первым израильским поэтом, книгу которого выпустили в Советском Союзе.

Туда и обратно В 1959 г. Пэнна пригласили на писательскую конференцию в Москву. Он встретился там с сестрами - своими и Маяков-ского, долго стоял у памятника поэту, дважды общался с главой партии и правительства СССР Никитой Хрущевым. Во время визита его стихи появились в советской прессе. На конференции «прогрессивные писатели» дружно хаяли Бориса Пастернака, которому только что присудили Нобелевскую премию за роман «Доктор Живаго». Пэнн просил дать ему адрес Пастернака, но все, конечно, лишь отводили глаза... Тогда он сам разыскал поэта на даче в подмосковном Переделкино. Вернувшись, сказал дочери, что тот выглядит двадцатилетним, и добавил по-русски: «Черт бы их побрал, чтоб они сгорели!» Синильга вспоминает, что ее отцу предложили остаться в Советском Союзе, пообещали работу, хорошее жилье, но он отказался.

Фактически поэт и не был коммунистом - нерассуждающим исполнителем. Библейские, общечеловеческие истины были ближе его сердцу, чем лозунги и догмы. Его привлекали идеалы всеобщей справедливости и братства людей, но когда ради абстрактных идей ломают судьбы... В 1967 г., после Шестидневной войны, Пэнн вышел из Компартии.

В последние годы жизни поэт не выходил из дому (ему ампутировали ногу). Несмотря на это, он продолжал много работать, учил начинающих поэтов и умер, не дожив до семидесяти в апреле 1972 г.

Завещание Пэнна удивило многих. Он просил прочесть над ним каддиш (поминальную молитву) и похоронить по иудейскому обряду, без пышных хвалебных речей и участия Компартии, среди могил других литераторов. При жизни Пэнну отказали в приеме в израильский Союз писателей. Хотя бы после смерти он мечтал оказаться среди собратьев...

Жизнь после жизни Не так давно на тель-авивском доме, где жил Пэнн, хотели установить мемориальную доску. Но, говорят, владелец здания не позволил: мол, «не тот моральный облик у вашего Пэнна». И все-таки время шаг за шагом все расставляет по местам. Мифы о жизни Пэнна живы, но теперь люди понимают, что он не был обманщиком, просто у поэтов реальный и придуманный мир переплетаются. Фантазии поэтов становятся частью их биографии. Да, можно судить таких людей по нашим меркам, но не будем забывать, что тот же Есенин не был образцом морали, а стихи ведь прекрасные!

В Израиле выходят сборники Александра Пэнна (в 2005 г. издан двухтомник), звучат его песни, ставшие народными. О его романе с Ханной Ровиной сняты фильмы и поставлен спектакль, который идет и сейчас. И особенно приятно, что именем нашего земляка названа улица в таком далеком от нас Тель-Авиве.

Использованы материалы Госархива Запорожской области. Благодарю за помощь в сборе и обработке материала Виктора Кумока (Москва) и Софью Лейн-Заферман (Иерусалим, Израиль).