«Врачи убили папу»: дочь умершего в пик пандемии все еще ищет ответы на вопросы о смерти отца

Переглядів: 1665

24 грудня 2021 11:20

«Врачи убили папу»: дочь умершего в пик пандемии все еще ищет ответы на вопросы о смерти отца фото
Фото из открытых источников

В Мелитополе заболеваемость коронавирусом пошла на спад. Работает только одно ковидное отделение, и в стационаре одновременно находятся не более 40 человек. Жизнь идет своим чередом. У большинства. Но те, кто потерял родных в пик пандемии, когда больные лежали в коридорах, медики разрывались и в госпитализации отказывали всем, кто еще не критичен, день за днем проживают смерть близких. Они ищут ответы и виновных, корят себя за неправильные решения, но больше – медиков. Ведь им доверили жизни самых любимых, а они – не спасли.

В том, что ее отца убили врачи, которые были невнимательны и следовали каким-то протоколам, а не здравому смыслу, уверена жительница Мелитополя - Елена. Ее папа (имя мы не указываем по просьбе дочери) заболел 29 сентября – начал подкашливать. На второй день поднялась температура до 38,5 и они  позвонили семейному доктору.

Далее историю передаем от первого лица – от дочери умершего:

- Врач выдала направление на анализы и велела ждать, раньше, чем на седьмой день, сказала, назначать антибиотики смысла нет. Сдали анализы в частной лаборатории, общие показатели крови были в норме, а вот С-реактивный белок уже был повышен.

К 7 октября состояние папы уже вызывало опасения. Он лежал и с трудом поднимался, температура спала, но была сильная слабость, открылась рвота, очень тряслись руки и буквально отказали ноги. Сатурация упала до 80 проц. Семейный врач назначил антибиотики – один препарат кололи, второй он принимал в таблетках, - и предложила госпитализацию.

Папа очень этого не хотел. Боялся. Но мы ответственные, делали все, что нам велели врачи. К тому же у папы был сахарный диабет, мы боялись брать ответственность на себя. Поэтому вызвали «скорую» и поехали госпитализироваться. Как оказалось, нам были готовы предложить место только в Акимовке. Но, задействовав связи, мы таки сумели попасть в нашу новую инфекционную больницу. И это был роковой шаг.

Принимала папу Елена Ткач, курировала сама заведующая Татьяна Лобанова и лечащий врач – Александр Мамонтов.

Если бы отец не лежал на первом этаже, и я не видела собственными глазами через окошко, что там происходит, я бы, наверное, не поверил и не пришла в редакцию. Но мы живем недалеко, поэтому буквально жили под больницей. И я точно знаю – папу убили.

Когда папу принимали в больнице, с маминых слов Е. Ткач записала все лекарства, которые папа принимает ежедневно десятилетиями и жить без них не может - это послеинсультная терапия, назначенная неврологом. В тот же день папа начал проситься домой. Он звонил и буквально умолял забрать его, потому что его не лечили, просто ничего не делали. Даже антибиотики, назначенные терапевтом, отменили. Хотя на тот период у него уже была субтотальная пневмония. Мы подумали, что папа просто расстроен, ему тяжело видеть происходящее в больнице – а там на тот момент люди в коридорах лежали, отовсюду слышались стоны. К тому же папу положили в палату с женщинами.

На следующий день папа был уже под кислородным концентратором, сатурация была на уровне 88 проц. Мы даже заговорили о выписке, но Лобанова сказала, что отца не отдаст.

И в этот момент к нам подошел мужчина, счастливый, что слон. Это как какое-то явления прям было. Он нам рассказал про Ремдесивир – то дорогое лекарство, которое все родственники для больных госпиталя искали правдам и неправдами. Сказал, что жене его кололи и вот она уже идет на выписку. Мы уточнили у врача – можно ли? Нам разрешили. Причем не одну дозу, а пять. И мы все поставили на кон ради этого лекарства. Его нужно капать в стационаре, под наблюдением врачей. Только поэтому мы держали папу в больнице.

Папа продолжал умолять забрать его домой. Настаивал, что никакого лечения не получает. И Лобанова действительно подтвердила, что антибиотики они не колют. Мол, по протоколу они не положены. Пациентам дают только гормоны и кроворазжижающие средства. Все назначения, которые были у отца – это таблетки. Ни одного укола, ни одной капельнцы. И это лечение в стационаре!

На третий день я увидела через окно, как у папы во сне дергаются руки и ноги, как он то открывает, то закрывает глаза, что-то бубнит. Написала врачу, ждала, что кто-то придет. Но никто не пришел.

На пятый день папе стало еще хуже. Сестра приняла решение пойти волонтером в госпиталь, чтобы поддержать папу. Но это его не спасло.

На тумбочке у папиной кровати сестра обнаружила горсть таблеток. Папа их не пил, потому что сам просто не мог этого сделать. Во-первых, у него очень сильно тряслись руки, все из них вываливалось, а во-вторых, была сильная рвота. Ему, беспомощному, никто из медиков не помог. А там ведь были все назначенные ему лекарства и неврологом, и те, что мы покупали во время госпитализации. То есть он просто никакого лечения не получал.

Вечером того же дня, а это было 11 октября, через окно мы увидели, что папа во сне очень тяжело дышал и у него снова дергались ноги и руки. Побежали звать врача. Дежурил Мамонтов. Он измерил сатурацию – 94. Развел руками, мол, что мы хотим. Сатурация нормальная.  А насчет того, что папа дергается сказал: «Я тоже по ночам дергаюсь!». Давление никто ему не измерил, сердце не послушал. А, может, у него инсульт развивался!? Но никому не было до этого дела. Утром следующего дня в 8.30 мы уже снова были в больнице, и узнали, что папы не стало. Нам сказали, что он умер около 4 утра. В выписке указано, что папе начали делать реанимацию в 7.30, но безуспешно и к 8.30 наступила биологическая смерть. Соседка по палате сказала нам, что папе плохо стало под утро. Говорила, что они долго звали кого-то из медиков на помощь, кричали, - но никто не подходил.

Во всем, от начал и до конца – неразбериха, несостыковки и тайны, покрытые мраком. Ничего нельзя было добиться от врачей. К нам никто не выходил, ничего не рассказывал. Да ладно мы – к самим больным медсестры почти не подходили – их не кормили, им не помогали принять лекарства, им не измеряли давление. Это потом мне сказали, что все, кто лежали на первом этаже инфекционной больницы – смертники. В то время по 18 человек в день умирали. И это достоверные данные. Именно в этой больнице такая высокая смертность, потому что здесь пациентам не давали антибиотики.

И самое обидное, что мы же слушались во всем врачей, мы выполняли абсолютно вес назначения. Мы приехали в больницу со всеми результатами анализов, которые повторно сдали в частной лаборатории перед госпитализацией. Абсолютно все - на блюдечке. Просто лечите.

Тяжело осознавать, что мы не услышали папу, не забрали его из больницы. Возможно, дома мы бы выкарабкали его, как потом маму. А нет – пусть бы это было на нашей совести. Но там он только мучился, увидел весь тот ужас.

Прокомментировать ситуацию и рассказать свою версию случившегося  журналисты «МВ» попросили медиков, направив официальный запрос. Но получили отказ. В горздраве сослались на ст. 40 «Основ законодательства Украины об охране здоровья», которая запрещает медработникам разглашать данные пациентов о состоянии здоровья, результатах обследований и осмотров. Аналогичный ответ получила и дочь умершего из областного департамента здравоохранения. Устные обращения в горздрав, к руководству ТМО тоже ничего толком  не прояснили. В выписке, полученной после смерти, диагнозы и назначения выглядят складно, и никак не вписываются в картину того ада, который семья пережила.




Схожі новини: