«Ветеранам нужно помочь закончить войну внутри себя»

На минувшей неделе в Мелитополе хоронили бойца АТО. Он совершил самоубийство. Это не первый случай в нашем регионе, когда бойцы самостоятельно не справляются с депрессией и посттравматическим стрессовым расстройством.

О том, как страна учится преодолевать «пэтээсэр» и что может сделать для воинов АТО каждый из нас, мы говорили с психологом, участником команды психологической кризисной службы Татьяной Конрад, которая вместе с коллегой Ириной Номеровской обучают мелитопольских психологов.

БЫТЬ «ВОЛНОРЕЗОМ»

Во время событий 2013-2014 гг. Татьяна стала участником психологической службы Майдана. Далее ее клиентами стали крымские переселенцы.

- Мы встречали на вокзале татарские семьи. Из вагона выходили 17-18 детей, две-три взрослые женщины и две-три беременные. Они вывозили детей. Спасали их, потому что опыт (депортация. - Ю. О.) им так подсказывал. - Татьяна не может сдержать эмоций. После паузы продолжает: - Потом оказалось, что регионы «раскачивают» даже больше, чем Киев. В Днепре уже работала сильная команда психологов, а вот в Запорожье, откуда я родом, ничего похожего не было. Поэтому мы решили объединиться, чтобы быть «волнорезами», разбивающими панику. Команда из пяти энтузиастов выросла до 120 человек. Сотрудничали с ГСЧС и центром помощи переселенцам. Приезжали психологи-волонтеры из Литвы, Польши. В военкомате организовались ежемесячные тренинги, куда съезжались психологи со всей области. С момента начала военных действий приезжали и в Мелитополь.
Сейчас Татьяна и ее команда учат психологов, чем отличается военная травма от любой другой шоковой травмы.

- Давно как волонтеры сотрудничаем с «Побратимом», а мелитопольская власть первая и единственная в Украине выделила средства на обучение психологов для работы с военной травмой, - моя собеседница вспоминает, что сама образование по работе с травмой получала во Франции за четыре года до событий на Майдане. Тогда еще убеждала своего преподавателя, что Украина - не воюющая страна, и ей знания по военной травме не пригодятся.

Татьяна работает и с вынужденными переселенцами, и с участниками боевых действий. В обоих случаях люди получают шоковую травму.

- С переселенцами работаем на переживание потери дома, на поиск ресурсов для продолжения жизни. А с ветеранами - про войну, про смерть, про вину выживших. «Вина выжившего» у воина и «вина проигравшего» у переселенца, который не смог защитить свой дом и вынужден был уйти, - похожи, - говорит Татьяна.

Она рассказывает, что среди вынужденно перемещенных лиц произошло расслоение общества на «жертв» и «пострадавших».

- Пострадавшие - пострадали, и теперь как барон Мюнхгаузен вытаскивают себя за волосы, ассимилируются, оседают в громадах. А есть те, кто использует образ жертвы, которой все должны. И находят это очень удобным, - разъясняет Татьяна.

ПСИХОЛОГ - ПРИЛИЧНОЕ СЛОВО

С участниками боевых действий сложнее. К сожалению, в Украине обращение за психологической помощью не является нормой и вообще приличным. Отсюда проблемы. При этом многое зависит от семьи и общества.

- Когда мужчина принимает решение идти на войну, надо понимать, что меняться будет вся семья. Женщина на время подхватит ту функцию, которую выполнял мужчина. Но, когда он вернется, эту власть и ответственность надо отдавать. Причем уже другому - изменившемуся - человеку. С ним придется знакомиться заново. И если жена (семья) это принимает, то все приходит в норму. А вот там, где семья хочет видеть «такого, как до войны», начинаются проблемы с алкоголем, разводами и прочее, - поясняет моя собеседница.

- Не даем ли мы «карт-бланш», когда словами «был на войне» мужчины оправдывают пьянство, насилие в семье и обществе?

- Да, он был на войне. И если он так себя ведет, у меня возникает вопрос, а что мы не слышим? Что он хочет сказать - прокричать таким поведением?

- И что он хочет сказать?

- У меня гипотеза: они возвращаются с войны, а здесь их упрекают за то, что они защищали, а здесь продолжается коррупция. А здесь в этот момент «раскачивают» ситуацию. Они не могут это принять.

- То есть пережить военную травму легче в том городе, где большая часть людей на стороне воинов АТО?

- Думаю, да. Когда общество умеет говорить «спасибо» тем, благодаря кому живет без войны, то у ребят появляется возможность принять ради чего это все. Ради чего погибли их побратимы, ради чего они потеряли здоровье, видели кровь и смерть.

Адаптация к мирной жизни занимает примерно полтора-два года (это обусловлено физиологическими причинами). Только у кого-то она проходит легко, а кто-то не может закончить войну внутри себя.

И здесь нужна помощь психологов, семьи, побратимов. Татьяна рассказывает важное: у ребят, вернувшихся с войны, граница семьи расширяется и на побратимов. И женам предстоит это признать. Через какое-то время все вернется, если не заставлять мужа выбирать. Иначе выбор может быть в пользу тех, с кем пережил смерть, кто прикрывал ему спину.

- И, тем не менее, есть ребята, которые не справляются…

- Да, на это влияет много факторов: это и опыт до войны, и нервная система, и количество передряг. Но все же с профессиональной помощью большинство с посттравматическим синдромом справляется. И мне бы хотелось, чтобы забота о психологическом здоровье бойцов была делом государственной важности. Здесь мне нравится опыт Австрии: денежные выплаты беженцам четко связаны с прохождением психотерапии. Если человек от психотерапии отказывается, то пособие снимается. Если ты сам не заботишься о себе, то почему государство должно это делать?

В Мелитополе прошла четвертая сессия тренингов в рамках обучения практикующих психологов по курсу «Преодоление последствий травмы войны».

Участники тренинга - психологи Наталья Гузь (МГПУ), Людмила Дронова (терцентр), Лариса Еременко (ТГАТУ), Светлана Панадий и Олег Комаров (школы) уже консультируют бойцов, их семьи, родных погибших ребят. Они не умеют забрать всю боль и все плохие воспоминания, но точно знают, как можно все это пережить.

Звоните в «Побратим»: 097-150-61-76.